По законам шариата и РФ. Почему мигранты в Сургуте не всегда стремятся соблюдать правила общежития?

    С прибавлением! 344 иностранца родились в прошлом году в Сургуте! То есть, в среднем, это где-то   по одному в каждый будний и выходной день за исключением праздничных. И это только иностранные граждане. На первый взгляд не сильно впечатляющая статистика говорит о многом — несмотря на кризис, Сургут по-прежнему остается местом притяжения мигрантов из соседних с Россией среднеазиатских стран. В основном, Таджикистан и Киргизия. Какое точное их количество на территории города сегодня — вопрос сложный. Но официальная цифра, предоставленная УВД, выглядит более чем впечатляющей. 70 тысяч законно въехавших и официально зарегистрированных. А сколько при этом не выехавших? История умалчивает.

    С уверенностью можно сказать, что на этой неделе стало меньше на одного взрослого и на одного ребенка. История гражданки Таджикистана Азизы и ее маленькой дочки Сабины, выгнанных на улицу главой семейства, возмутила многих сургутян. И единственно правильное, что могли при этом сделать правоохранительные органы, — это выслать незаконно находящуюся в стране женщину с ребенком обратно на родину. Правда, в самой этой истории примечательно как раз не это, а причина, по которой иммигрантка оказалась в затруднительном положении. Ее муж, приехавший сюда на заработки, решил взять с собой и беременную супругу, а спустя два года она ему надоела, и он решил с ней развестись … по законам шариата. То есть, по сути, сообщил ей об этом устно и указал на дверь.

     «По закону нашему, по обычаю, он сказал мне одно слово, „мы не должны видеться“, по-мусульмански мы разведены уже. Он сказал: «Мне не нужны твои дети, забери». «Хорошо, я возьму», — сказала я. Они забрали кольцо, сережки с кольцом я отдала им, они сказали, тебе не нужно кольцо больше», — рассказала гражданка Таджикистана Азиза Шукурова.

    И все это произошло в 21 веке на территории России, Югры и Сургута, живущих по светским законам. Или нам только это кажется? Никто ведь не против быть толерантным, когда вокруг все соблюдают так называемые правила общежития. А если вдруг кто-то   в чужой монастырь приходит со своим уставом, не подпадающим под представления о нормах, это, естественно, вызывает раздражение. Речь не о том, кто и каким образом молится, а кто каким правилам подчиняется. И это раздражение актуально даже для такого города, как Сургут, исторически заселенного, в основном, мигрантами разных национальностей и вероисповедания. Так, согласно последним социологическим исследованиям, проведенным по заказу администрации, наплыв приезжих горожане считают одной из главных проблем муниципалитета. Почему? Да все просто. Большинство приезжающих сюда иностранцев хотят остаться на ПМЖ, а к этому не готовы ни они, ни те, кто тут уже живет. Так считает политолог, помощник депутата думы Югры Виталий Малыхин.

     «Закон для всех един, гражданин обязан его соблюдать. Понятно, что любой человек привык в своей культурной среде жить по таким правилам, а здесь очень тонкая грань между обычаями и законами. Более того, во многих странах тема закона напрямую связана с обычаями, и здесь вот как раз возникает проблема: люди приезжают со своей привычкой, и при этом они зачастую оказываются в ситуации самоизоляции. — есть проблемы с русским языком, есть проблемы с адаптацией на рынке труда, есть проблемы с адаптацией в обществе. И здесь происходит определенный конфликт даже внутри самого человека: меня общество не особо принимает, и я от него отгораживаюсь, и вот в той своей отгородке я начинаю вести, как считаю нужным. Но в нашем обществе мы тесно связаны друг с другом, невозможно вести себя, как хочу, при этом не задевая соседа. Так или иначе вторгаемся в какие-то законные интересы других людей, и поэтому возникают конфликты с нормами брачных тем шариата или со стрельбой на замечательных праздник — днях рождения и свадьбах. Это нельзя, это закон, и здесь государство должно эти жесткие условия четко ставить любому приезжающему человеку. Обычай — это одно, закон — это другое. Безусловно, мы, граждане, которые приняли на себя эти условия и чётко соблюдаем эти традиции с точки зрения общечеловеческого общежития, обязаны требовать с соседей. Не просто закрывать глаза на то, что у них там происходит, у соседей, с точки зрения именно нарушения закона по нашим нормам. Мы должны требовать: извините, ребята, вы живёте с нами, и мы хотим быть спокойны — а вдруг по вашим нормам культурным можно бить детей, в том числе чужих?

    Или вопрос медицины. Если вы не проходите медосмотры и диспансеризацию, уважаемые соседи, то каким образом наши дети на одной горке вместе будут кататься? Я заинтересован в защите своих детей, это нормальная реакция общества на обеспечение собственной безопасности и комфортного проживания, ведь мы не отгораживаемся от наших соседей, новых соседей, я подчёркиваю. Но мы к себе должны повысить требования в этой части, соблюдая нормы законности, но и при этом чётко говорить: ребята, либо вы с нами, либо, извините, возвращайтесь домой. Мы сейчас видим, что происходит в Европе, как там рушатся основы толерантного отношения. Европейцы не смогли и не могут найти рецепт регуляции вот этого всего, в США напряжение всё больше и больше. И когда, допустим, чайнатауны или мексиканские кварталы всё больше и больше отгораживаются от традиционного американского общества, это вызывает не просто серьёзное напряжение, это приводит к серьёзным конфликтам. Учитывая, что медийность этого очень высока, создаётся поле напряжения в обществе. Общество не хочет жить в напряжении. Общество хочет жить в предсказуемом будущем, в просчитываемом будущем. Это залог любого общества», — прокомментировал Виталий Малыхин.

    Понятно одно. Особое отношение местных жителей к иностранцам не связано с рабочими местами. Мы полностью убедились в этом еще пару лет назад, когда разразился финансовый кризис. Многие из тех, кто работали на стройках, были заняты в сфере обслуживания, водили такси, начали уезжать на родину. Тогда в местном управлении по природопользованию и экологии даже заговорили о нехватке рабочих рук. Дворников, следящих за чистотой на городских улицах, стало работать в 5 раз меньше, чем обычно. Сегодня ситуация стабилизировалась. Рабочие руки снова есть. Но одно дело, когда сюда приезжают только трудиться, другое — когда привозят жен и детей. Сразу возникает иной уклад жизни. Привычный для тех мест, откуда приехали, и наоборот — не привычный нам. Это могут быть и безобидные национальные традиции, и противоречащие светским законы шариата. Так почему сургутянам, бывшим мигрантам и потомкам мигрантов, сложно говорить «Добро пожаловать»?

    Фломастеры да карандаши — сегодня это все игрушки полуторагодовалой Сабины. Захватить с собою из дома любимых плюшевых мишек девочка не успела. От теперь уже бывшего главы семейства мать и дочь убегали в спешке. Жена и ребенок вдруг стали ненужными. По словам супруги, объяснениями мужчина себя утруждать не стал, а в случае неповиновения обещал зарезать свою избранницу.

     «Пришел ко мне с ножом: „Сейчас я его в живот тебе засуну, много не разговаривай, так не разговаривай с нами“. В нашем законе муж должен быть прав во всем, он первый. Если он сказал »Не выходи», то не выхожу», — рассказала гражданка Таджикистана Азиза Шукурова.

    Свои особые порядки на территории квартиры супруг установил сразу же, как только 2 года назад новобрачные прибыли в Сургут из Таджикистана. В жены он взял Азизу, когда ей было 19 лет. По обычаю, впервые своего мужа девушка увидела уже на собственной свадьбе. Тогда он клялся ее любить и быть вместе до гробовой доски. Поэтому Азиза смело поехала за новоиспеченным мужем в Россию, на Север. В Сургуте же все мечты о тихом семейном счастье разбились о суровую реальность.

— Запрещал выходить из дома?

— Конечно. »У тебя же нет документов, зачем тебе выходить?. По закону нашему, по обычаю, он сказал мне одно слово, «мы не должны видеться», по-мусульмански мы разведены уже.

    Два года ревнивый глава семейства, по словам Азизы, не выпускал ее из дома. Круг общения девушки ограничивался родственниками да друзьями мужа. Сам же горячий представитель Средней Азии круглыми сутками пропадал на работе. Большим человеком был, рассказывает мигрантка, таксистом работал. Делился с девушкой мечтами об открытии собственного кафе а-ля «шаурмечная». А затем дал беременной жене от ворот поворот. Вот так, с ребенком на руках, без средств к существованию беременная девушка оказалась за порогом. С собой забрала только шубу — подарок родителей. В этом подъезде на подоконнике она провела почти весь день. Малышка уже начала плакать от голода. Что могло случиться дальше, если бы Азизу не приютили у себя посторонние люди, даже предположить страшно. Они и обратились потом в правоохранительные органы. Так дело дошло до миграционной службы.

    Вся эта история кажется каким-то сюжетом из Средневековья. Однако нравы и обычаи многих народов ближнего зарубежья существенно отличаются от российского уклада жизни. Тем более, когда речь идет о женщинах.

     «В первую очередь, конечно же, что затруднительно для женщины, — это освоение русского языка для нормальной социальной адаптации в российском обществе: вопрос покупки продуктов, решения бытовых вопросов. Вероятнее всего, просто женщина остается в таком замкнутом пространстве, процесс ее языковой адаптации как основы вообще для социокультурной адаптации становится очень сложным», — пояснил заведующий лабораторией региональных исследований СурГПУ Владислав Засыпкин.

    В свою очередь разводят руками и национальные диаспоры. Не успевают они следить за всеми соотечественниками на чужбине. Да и помощь в адаптации старейшинам видится в другом — изучении русского языка, содействии в поиске работы, решении проблем с миграционной службой. А чтением лекций о морали и этике в светском обществе диаспоры заниматься просто не в состоянии.

     «Адаптацию, конечно, мы частично проводим, но у нас нет такого места, чтобы ли всех собрать. 2-3 человека соберем, или сами они обращаются, и начинаем объяснять, что нужно адаптироваться, как это сделать», — рассказал заместитель председателя диаспоры «Таджикский национальный культурный центр» Насрулло Зубайдов.

    Так что для многих гастарбайтеров образ жизни что в таджикском ауле, что в Сургуте примерно одинаков. Меняются только декорации. Они и здесь стараются жить своими общинами, уходя в добровольную самоизоляцию. Азизу выпадение из искусственно созданной реальности, конечно, повергло в шок. Окончательно в себя она придет, наверное, только в родном Таджикистане, куда ее уже депортировали по решению суда. Дома Азиза поведает родным о своих злоключениях в загадочной и заснеженной России.

Александр Садовский, Анастасия Аладинская