"Охота на ведьм". Готовы ли сургутяне водить детей в центр "Добрый волшебник" после разгоревшегося скандала?

    Инцидент в «Добром волшебнике» заставил многих обратить внимание на проблемы, которых, казалось бы, ещё вчера не было. Сейчас много говорят о дефиците кадров в реабилитационных центрах и о квалификации персонала, которая раньше вопросов не вызывала. Так ли всё просто на самом деле в системе, которая должна заниматься уходом за особенными детьми?

    Ещё год назад Оливия почти не разговаривала. Сейчас 5-летняя девочка со сверстниками общается на равных. Родители говорят, всё это благодаря «Доброму волшебнику», который Оливия по-детски называет просто садиком и готова чуть ли не дни напролёт рассказывать, что она там любит делать.

     «Играть, конструктор собирать. Я рисую еще. Человечки, розы и цветочки, кошки», — говорит воспитанница реабилитационного центра для детей и подростков с ограниченными возможностями «Добрый волшебник» Оливия Балабко.

    За время посещения реабилитационного центра у родителей Оливии ни разу не возникло и мысли, что с их ребенком могут как-то      неправильно обращаться, не говоря уже о жестокости по отношению к ребенку. Произошедший случай для семьи Балабко, как и для всего города, стал настоящим шоком. Но в любом случае это не может служить оправданием начавшейся сегодня «охоте на ведьм», считает мама ребенка. Тем более, что такие действия тех, кто голословно обвиняет всех сотрудников центра в некомпетентности, вообще могут привести к его закрытию.

     «Они все ходят в шоке, они очень переживают, потому что читают в соцсетях комментарии — «давайте соберемся и переломаем им ноги». Ладно наказать тех воспитателей и медперсонал, который был в этой комнате, но, получается, под горячую руку попадают все. Если закроют, куда пойдут все дети, которые не могут посещать простой сад? У нас же нет, насколько я понимаю, учреждений, куда можно пристроить такого ребенка», — сказала Маргарита Балабко.

    Добиться от воспитателя «Доброго волшебника» объяснений ее агрессивного поведения не получилось ни у директора центра, ни у специалистов окружной комиссии, приехавшей с проверкой. Более того, в своем интервью замгубернатора Алексей Путин, курирующий социальный блок в регионе, рассказал, что женщина, сломавшая слепому ребенку-инвалиду руку, даже не раскаивалась в содеянном. Единственной причиной произошедшего была названа эмоциональная усталость педагога.

     «Почему в учреждении работают люди, которые не готовы к этому? Возможно, эмоциональное выгорание, возможно, недостаток квалификации. Но руководство должно было отследить, чтобы такие люди не попали к детям», — отметил Алексей Путин.

    Термин «эмоциональное выгорание» чаще всего используют психологи в случае, когда описывают внезапное равнодушие, раздраженность и потерю всякого интереса к своим профессиональным обязанностям у человека после продолжительного периода работы. Так называемому выгоранию подвержены люди совершенно разных профессий, но педагоги, работающие с особой категорией детей, находятся, можно сказать, в группе риска. В отличие от коллег из детского сада или школы, которые видят успехи подопечных, к примеру, на олимпиадах, педагоги-дефектологи результатов своей работы могут ждать годами.

     «Если говорить о выгорании педагога, то это довольно частое явление. И дело в том, что нужно педагогов, особенно работающих с трудными детьми, учить каким-то приемам снятия раздражения, приступов злости, контролировать свое поведение», — считает доктор психологических наук Людмила Шибаева.

    Подобные тренинги по снятию напряжения практикуются во многих лечебных и образовательных учреждениях. В центре «Добрый волшебник» также предусмотрены ежемесячные занятия сотрудников с психологом. Вот только посещение курсов, которые могут помочь педагогам в их собственной реабилитации, дело добровольное, а значит, необязательное.

     «Конечно, психологами организована работа по профилактике выгорания, есть релаксационные занятия, может быть, нет большого желания или возможности их посещать у сотрудников. Посещают, но не активно. Либо не чувствуют, что выгорели», — пояснил экс-директор реабилитационного центра для детей и подростков с ограниченными возможностями «Добрый волшебник» Герман Максимов.

    Заметить самому, когда произошли перемены, достаточно сложно, уверяют эксперты. Да и проходят психологическую диагностику педагоги, работающие в подобных центрах, как правило, только при приеме на работу. А значит, единственными, кто может заподозрить эмоциональную усталость педагога с более чем двадцатилетним стажем, остаются только его коллеги. Ну или, как было с маленьким Темуром, — родители. Правда, в этом случае становится уже слишком поздно.

Сергей Зотов