Что это было? Журналисты С1 сопоставили все известные факты о «Сургутской резне»

    Напомним, накануне в сети появилось видео якобы посмертного обращения Артура Гаджиева, устроившего субботнюю резню в Сургуте. СМИ, ссылаясь на информагентство, подконтрольное боевикам, написали, что это тот самый Гаджиев, который присегает на верность террористом. Однако информация о том, что нападавшего звали Артур Гаджиев и при нападении на людей в центре Сургута он применял топор появилась в интернете еще 19 августа. Поэтому можно предположить, что любой человек мог воспользоваться ею и записать подобное видеообращение для нагнетания обстановки, в которой и без этого рождаются всевозможные версии причин и мотивов преступника. Как к ним относиться? Мнение журналистов С1.

    Интернет и социальные сети сегодня рождают уйму версий ЧП в Сургуте. Резонансное, обсуждаемое событие скудно комментируется властями и силовиками. Первые лишь постоянно подчеркивают, что пострадавшим оказывается высококвалифицированная помощь. Вторые – кивают на вышестоящих, мол, комментировать будут они. Силовиков можно понять: разбрасываться версиями во время следствия себе дороже. Поэтому часто в резонансных делах люди в погонах с комментариями не торопятся. Так или иначе, уголовное дело возбуждено по статье «Покушение на убийство». Некоторые сургутяне согласны именно с такой формулировкой.
–Все может быть. Но теракт? Вряд ли это теракт.
–Просто какой-то больной человек решил, что он хочет, наверно, лишить жизни людей, вот и побежал.
–Да конечно же теракт, какие же проделки сумашедшего?
–Я боюсь говорить об этом, потому что это очень серьезно. Ну, думаю, что теракт.

    Мог ли Артур Гаджиев, напавший на сургутян с ножом, примкнуть к террористам? В пользу того, что он придерживался крайне радикальных взглядов, говорят некоторые свидетельства пострадавших. «Я выбежал, получается, на этого человека, т.е. я ножа не видел. Столкновение с ним, удар, фраза „аллах акбар“ и всё, и он побежал дальше», – рассказал о произошедшем пострадавший Денис Горобец.

    По словам людей, которые знали Гаджиева лично, он отличался агрессивным поведением, а в какой-то момент начал придерживаться радикальных взглядов. Это стало неожиданным даже для его мамы и отчима.

     «В какой-то возврастной период он стал в общем-то сторонником достаточно радикальных, таких вот, исламских вещей. Мы знали, что отец у него был из числа радикальных, ну, где-что с ним случилось, мы незнаем, но во всяком случае, у него значит, может быть, и от общения с отцом когда-то    вот это все появилось», – сказал директор Сургутского политехнического колледжа Вадим Шутов. Из СПК, напомним, Гаджиева отчислили через полгода учебы из-за драки.

    Гаджиев был в черном халате и маске – в устрашающем обличии. К нападению он явно готовился: поджег предмет, похожий на дымовую шашку, прихватил топор и нож, выбрал для нападения выходной день и одно из самых оживленных мест города.

    Его преступление действительно вызвало панику и ужас. Тем не менее, принять облик террориста не значит быть им, и если Гаджиев и знал об экстремистах, не факт, что они знали Гаджиева и планировали его действия, и это – принципиальный момент. Одно дело преступление неадекватного молодого человека, пускай даже радикально настроенного, то есть психоз. Другое – спланированный кем-то    акт.

    Так или иначе, Следственный комитет России по факту «Сургутской резни» возбудил уголовное дело по статье «Покушение на убийство». Идет следствие. А это значит, что любые версии сейчас можно считать преждевременными.

Мария Лебига