Почему потасовка шестиклассниц в Сургуте стала объектом всеобщего обсуждения

— Ваша первая реакция на происходящее?

— Первая реакция как у любого человека, это переживание, беспокойство.

— Беспокоились за детей, за репутацию школы?

— За детей скорее всего. В этой проблеме я не могла остаться равнодушной к этой истории, как педагог, как психолог и как мама. Каждый человек, делает выводы из этой ситуации, и у каждого конфликта есть причины и последствия, в которых будут разбираться уже компетентные органы.

— Как вы думаете, то, что ситуация была вынесена в публичное пространство, почему родители боятся, что школы могут сегодня замалчивать такие проблемы?

— У нас нигде ничего не скроешь и скрывать никто не собирался ничего, миф и утопия, если будут скрывать — это не для школ.

— Родители в такой ситуации, наверное, в принципе не знают, как действовать и какие вы бы дали советы, как должны действовать родители?

— Психолог рекомендует, советы не дает. Когда ребенок идет в школу, с первого класса у нас существуют родительские собрания, на которых родителям вся информация, которая есть, которая сопровождает обучающий процесс есть на сайте нашего учреждения. В нашем учреждении есть ППМС-сопровождение, психолого-педагогическое сопровождение, в котором если по конфликту говорить, есть служба медиации, служба примирения — об этом тоже написано у нас на сайте.

— Понимаете, что написано на сайте зачастую нам — родителям просто физически некогда читать, и мы не интересуемся этой темой ровно до того, как не произошел конфликт или от ребенка не поступили какие-то жалобы. Поэтому может быть нужно работать на опережение?

— Ну, у нас есть профилактика, на родительских собраниях у нас каждый педагог говорит, который мониторит классы, видит людей, которые могут конфликт развить, скажем так. Я может как родитель и не заглядываю на сайт, но я знаю ступеньки, что делать. Я иду сначала с классным руководителем разговариваю, что произошло независимо от того, какая ситуация, помните, как говорил Карлсон, спокойствие, только спокойствие. Нужно выдохнуть, подойти и сказать: «Моего ребенка обижают, что мне делать?». Педагог если решает эту проблему, а в основном так и бывает, это замечательно и хорошо. Если на своем уровне не решает, мы собираемся медиацией и решаем проблемы, какие есть именно с одноклассниками.

— Просто мне кажется, когда человек к чему-то равнодушен, он может оставаться спокойным, посчитать до 10, а когда речь идет о наших детях тут, извините за сленг, планка падает и грудью на амбразуру.

— Не бывает такого, чтобы в конфликте виноват был один, вот что угодно делайте, я своего ребенка выслушала, я знаю, как он реагирует на ту или иную ситуацию, потом я прихожу в школу послушать другую сторону. Я могу говорить на повышенных тонах, правильно, но я же грани какие-то не переступаю, я не буду прыгать шашкой махать: «Ребят, вы что там делаете с моим ребенком».

— Ваше мнение, как специалиста, должны ли родители в принципе разбираться в детских конфликтах, или они должны передать это тем людям, которые знают, как себя вести, у которых не зашкаливают эмоции, которые могут посмотреть на ситуацию объективно, со стороны?

— Смотрите, вы бы смогли в стороне стоять?

— Нет.

— Единственное, я думаю, нужно минимизировать, потому что вот мое чадо: «Ну, как ты обидел мое чадо?», как вы говорите, планка падает, я пошел. Здесь и сейчас мы поговорим с вами, обсудим на этой службе медиации потому, что мы приглашаем родителя, соцпедагога, потому что если родитель просит присутствия инспектора по делам несовершеннолетних, все стороны и мы решаем этот конфликт и к нему больше не возвращаемся, потому что нет никакого смысла из пустого в порожнее переливать. Потом, если дать волю родителям, таких дел можно наворотить, я ведь не знаю, что движет родителем — пиар, самоутверждение, не знаю, переложить ответственность за то, как воспитал своего ребенка на других людей: «Это вы там что-то  не сделали». Вообще конфликт решается не чтобы примирить взрослых, которые пришли на помощь своим детям, потому что с высоты своих лет, они могут такого наворотить. Мы должны решить проблему внутри, чтобы дети могли социализироваться дальше и жить.

Такое ощущение что взрослые просто разучились слышать друг друга. Пытаться договориться сложнее, чем рубить с плеча. А дети — они лишь наше отражение.