Как брали Авдеевку. Рассказ сургутянина, командира роты батальона «ХМАО»

Пока в Сургуте своим чередом идет мирная жизнь, школьники придумывают новые проекты, родители переживают за экзамены своих детей, избиратели голосуют, покой всех этих людей оберегают сотни наших земляков. Некоторые из них в зоне специальной военной операции провели уже год, а то и два, не имея возможности отправиться на побывку хотя бы на недельку. На реабилитацию и в короткий отпуск к семье в Сургут приехал командир роты батальона «ХМАО». Мы, конечно, не могли упустить возможность пообщаться с тем, кто лично участвовал в штурме Авдеевки. Как это было, и почему это направление на линии соприкосновения считается таким важным?

Видео, когда знамена штурмовых бригад российской армии появились в центре Авдеевки у воинского мемориала, облетело всю страну в середине февраля. И в соцсетях, и на федеральных телеканалах этот момент сравнивали едва ли не с водружением советского флага над Рейхстагом. Памятник на месте братской могилы советских воинов располагался напротив ж/д станции «Авдеевка». Поистине исторические кадры говорили о том, что бойцы СВО вплотную приблизилась к району, где укрепились последние силы украинской армии на территории этого города в Донецкой области.

— 17.02.2024 года в 16:30 по московскому времени 35 бригада батальона «ХМАО» 1, 2, 3 роты овладели Авдеевкой и вывесили на администрации населенного пункта российские знамена!

Есть фото, как российский триколор у здания администрации Авдеевки развернули югорские бойцы. Парни из Сургута и Лянтора, Нижневартовска и Ханты-Мансийска, Нягани и Урая сражались в одной из самых горячих точек линии соприкосновения. В важнейших и сложнейших боях участвовал и сургутянин с позывным Катунь. Командир роты батальона «ХМАО» получил осколочное ранение при штурме.

— Вышли, попали под «птичку», «птичка» — корректировщик. Корректировщик срисовал нашу группу, мы маленько пробежались. От корректировщика исчезли. Это уже опыт. И через какое-то время пошел приход. Просто если бы мы поступили немножко другим способом, уже бы здесь никто не разговаривал бы из той группы, в том числе и я. 

Сейчас младший лейтенант проходит реабилитацию в Сургуте. Едва ли не впервые за последний год он видится с семьей, но при этом уже знает дату своей отправки «обратно». Командир роты рвется к своим бойцам, с которыми они вместе долгое время шли к авдеевскому штурму. Ситуация на этом направлении была чем-то схожа с освобождением Мариуполя. Украинские военные укрепились на коксохимическом заводе. 

— Мы сколько-то там времени находились в пригороде, потом пришел приказ выдвигаться, мы выдвинулись. Но момент передвижения там — не так, как здесь, на гражданке, пройти 100-200 метров. Там это гораздо больше занимает времени, потому что там условия другие. 

В условиях военных действий последнее слово для всех военных — приказ. О предстоящей операции могут предупредить за две недели, а могут и за несколько часов. О решении выдвигаться на оборонную позицию ВСУ югорские бойцы узнали за три дня. С этого момента рота начала подготовку. 

— Конечно, готовились. Потому что до этого у нас, так скажем, задачи были не в городских массивах, поэтому мы проходили небольшую переподготовку, подготавливались к городским боям. 

Поздним вечером 17 февраля Сергей Шойгу доложил Владимиру Путину о полном взятии небольшого города в Донецкой области, из которого велись регулярные массивные обстрелы мирных жителей, под контроль Вооруженных сил России. В этот день триколор развевался и над самым крупнейшим в Европе коксохимическим заводом. В цехах этого предприятия укрывались боевики запрещенного в России нацбатальона. До авдеевского завода сургутянин с позывным Катунь так и не дошел, отправившись в госпиталь. О своем ранении мужчина рассказывать не любит, мол, иным парням досталось гораздо больше, не говоря уже о тех, кто вовсе не дожил до этого дня. Он подписал контракт практически год назад. Рассуждения вокруг своего решения отправиться в зону СВО не терпит. Говорит коротко — по-другому не мог. 

— Мы знали, куда мы шли. И наши семьи знали, куда их мужья, сыновья и отцы уходят. Каждая женщина понимала. 

До отправки на боевые задачи Катунь работал в одном из градообразующих предприятий Сургута. Сейчас в его подчинении 120 военнослужащих. В основном, все они — югорчане. Впрочем, место рождения, жительства, национальность стираются, когда есть общая задача и ее нужно выполнять, говорит боец. 

— Жизнь, грубо скажем, днем мирная, а ночью все что угодно может произойти. Там братство всегда было, есть и будет. Оно никуда не денется. Там немного другая каста, немного по-другому люди смотрят на мир, на мир, который за спиной и который перед лицом. 

В его глазах — благодарность, когда речь заходит о той помощи, которую военным оказывают власти, меценаты и простые жители Югры. Спасали и маскировочные одеяла, сшитые сургутскими женщинами, и квадрокоптеры, которые привозила на Донбасс губернатор Наталья Комарова, и машины, пожертвованные бизнесменами, и продуктовые наборы, собранные югорчанами. Особое место в этом списке занимают посылки от детей. 

— Когда ребята читают письма, по ним видно, что довольно-таки цепляют слова либо пожелания. Неважно, от кого это, знаешь ты этого ребенка или не знаешь. 

Совсем скоро Катунь вернется к своим сослуживцам. Прогнозировать будущее свое и своих товарищей не берется. Говорит, что таких рубежей, как Авдеевка, впереди еще много. Но взятие этого форпоста, который, без преувеличения, около восьми лет готовили к обороне, — еще один, и очень важный шаг к Победе.